В последнее время в России суды, рассматривая иски к СМИ о защите чести и достоинства, все чаще принимают решения в пользу истцов, руководствуясь не фактической стороной дела, а на основе лингвистических трактовок отдельных слов в опубликованных статьях. Иными словами, суды принимают сторону заявителей, которых разоблачают публикации, на основании формальных признаков, не разбирая дело по существу.

Одним из примеров такого подхода может рассматриваться иск депутата Госдумы от «Единой России» Андрея Скоча к «Росбалту» — недовольство парламентария вызвали публикации о расследовании дачи крупной взятки бывшему руководителю Главного управления собственной безопасности Следственного комитета России генерал-майору Михаилу Максименко. В распоряжении агентства оказались материалы этого уголовного дела, в том числе распечатки разговоров коррумпированных высокопоставленных силовиков, в которых неоднократно упоминался г-н Скоч (подробности читайте здесь). Несмотря на то, что Максименко уже вынесен обвинительный приговор и «Росбалт» цитировал материалы, официально фигурировавшие в этом процессе, Смольнинский суд Санкт-Петербурга согласился с точкой зрения парламентария, согласно которой были опубликованы недостоверные факты, порочащие его деловую репутацию.

При этом, рассматривая иск Скоча, суд отказался запросить в Мосгорсуде материалы дела, на которые ссылается издание, чтобы проверить, насколько правдива опубликованная информация. В итоге решение в пользу депутата было принято на основании лингвистической экспертизы.

«Росбалт» будет обжаловать этот вердикт в суде высшей инстанции. Вместе с тем, возникает вопрос — как такая правоприменительная практика сочетается с той ролью, которую в обществе должны играть средства массовой информации?

Павел Гусев, член СПЧ, председатель Союза журналистов Москвы, главный редактор газеты «Московский комсомолец»:

«Идет наступление на прессу. За последнее время Госдума приняла ряд поправок и законов, которые серьезно ограничивают СМИ.

Есть еще один фактор. Так, многие СМИ, особенно сетевые, не всегда заботятся о юридической подоснове своих материалов и той информации, которую они получают от источников. К сожалению, люди, которые фигурируют в этих статьях, сразу имеют мощный юридический инструмент, чтобы подловить журналистов на словах, на неточностях, недоговоренностях. Таким образом, СМИ проигрывают. Конечно, то, что было в 1990-е годы и в начале 2000-х, когда СМИ могли разоблачать и проводить расследования, сейчас делать невероятно сложно.

У нас в штате работают шестеро юристов, которые проверяют каждую статью, которая связана с журналистским расследованием. Вычитывают, запрашивают документы. Мы очень внимательно прислушиваемся к юридическим службам, и все равно практически по каждому расследованию получаем судебные иски. Правда, большую часть мы выигрываем.

Нужно иметь подтверждающие документы или делать приписку о том, что документ или копия находятся на руках у редакции. Тогда еще что-то можно доказать. Но все очень зыбко, хлипко. Юристы тех людей, которых разоблачают в статье, очень спокойно могут использовать поправки, которые появились в законодательстве за последние несколько лет.

Суды тоже зачастую работают против СМИ. Сейчас, скорее всего, будет встреча руководства Союза журналистов и СПЧ с руководством Верховного суда. Мы пытаемся какие-то вещи нивелировать, но это очень сложно. Те поправки, которые принимались, когда нынешний спикер Госдумы Вячеслав Володин работал в Администрации президента РФ, были направлены на уничтожение всех возможных прав журналистов, чтобы они не могли говорить о взяткодателях, коррупционерах».

Дмитрий Фирсов, адвокат Московской городской коллегии адвокатов «Арбат», защищающий в судах интересы «Росбалта»:

«На мой взгляд, подача подобных исков от таких государственных деятелей, как господин Скоч, представляет собой попытку навязать самоцензуру независимой журналистике. Уровень публичности государственных деятелей намного выше, чем у обычного гражданина, и если фамилия человека такого ранга всплывает в материалах уголовного дела, то, безусловно, задачей журналистов является донести эту информацию до общества и избирателей.

Распространение подобной информации, представляющей общественный интерес, не подлежит ограничению согласно требованию закона о средствах массовой информации. В Европе подобные ситуации урегулированы на уровне нормативных актов, и Европейский суд по правам человека не раз это подчеркивал. Вместе с тем, в последнее время участились случаи того, что высшие должностные лица государственных органов и крупных государственных корпораций, которые в принципе мало отличаются от чиновников, начали подавать иски против средств массовой информации в связи с публикациями, которые у большинства понимающих граждан не вызывают никакого сомнения. В результате этих действий лично я ожидаю рост самоцензуры и отдаление общества от реально значимой информации».

Николай Сванидзе, член СПЧ, директор Института масс-медиа РГГУ:

«Это явление не новое. Оно набирает силу все последние годы. Это не бином Ньютона, здесь все абсолютно понятно. Режим у нас бюрократически-силовой — и по кадровому составу высших эшелонов власти, и по тому, какую именно группу этот режим защищает.

СМИ делятся на „свои“, которым можно практически все и которые сами не будут писать на „скользкую“ тему (а если будут, значит, получили отмашку), и все остальные — немногочисленные и слабые, которые вообще никому не нужны, по мнению власти. Поэтому с ними можно поступать как угодно. Если они не хотят выполнять указания, „отвязываются“ — пусть пеняют на себя.

Логика такая: как может какое-то СМИ, считающее себя свободным и придерживающееся либеральных, по всей видимости, взглядов, наезжать на „нашего“ человека? Он может быть вором, преступником — кем угодно, но он наш. И пока мы его не сдали, он остается нашим. И сдадим мы его, когда сами сочтем нужным. А пока не решили, он не вор и не преступник. Как говорил Геринг: „Это я решаю, кто здесь еврей“.

Так же наша власть решает, кто вор и преступник, а кто — нет. А вовсе не СМИ. Это в логике системы, поэтому тренд, о котором вы говорите, будет усиливаться».

Анна Семенец

РОСБАЛТ